«…Мне прописали ненастье»

О стихах Надежды Солнцевой

 

Когда человек умирает,

Изменяются его портреты.

По-другому глаза глядят, и губы

Улыбаются другой улыбкой.

Анна Ахматова

 

…Она никогда не называла себя поэтессой. Ей вообще не свойственны были  высокопарность, велеречивость; совершенно чуждо  суетное -  жажда известности, признания, земных богатств. Русскую речь любила до страсти, ревниво, трепетно. Потому остро ощущала разного рода устные и письменные нелепости, безвкусицу, была наделена обостренным филологическим слухом, непременно присущим, по утверждению Анны Ахматовой, поэту.  И, конечно, тонко чувствовала подлинную поэзию, где ее кумирами были Мандельштам, Ахматова, Бродский…

Писать о творчестве Надежды Солнцевой сложно. Во-первых, она всячески сторонилась этой темы в разговорах. Разве что, вспоминая детство и юность, сдержанно рассказывала о своих первых стихотворных опытах. Во-вторых, ее поэтическое наследие исчерпывается сборником «Дерево-дождь», изданным «Современником» более двадцати лет назад, да подборками стихов в антологиях поэзии «Дыхание земли» и «Форма огня», что выпущены научно-издательским центром «Ладомир» в 2006 и 2007 годах. Весьма скромный объем поэтических текстов. К тому же и в сборнике, и в антологиях стихи не датированы, не сопровождены комментариями. А сама поэтесса, как уже говорилось, обо всем, что касалось ее поэзии, предпочитала умалчивать.

После ее безвременной кончины в 2011 году остался архив – незаконченные вещи, наброски, черновики и пр. Судьба его, увы, мне неизвестна.  Поэтому приходится довольствоваться тем, что опубликовано, а значит, выверено самой Надеждой Солнцевой. Это как вершина айсберга. Подводную его часть увидеть – прочесть, оценить – не судьба…

*   *   *

Надежда Солнцева  избежала влияний, подражательности. В ее строчках не найти отзвуков других поэтов, даже самых значительных, любимых. Собственный голос, негромкий, без аффектации, без придыхания – отличительное свойство ее стихов. В них нет и тени того, о чем упоминал Георгий Адамович (в статье «О Цветаевой»): «Имеет ли основание, имеет ли даже право поэт красоваться своей избранностью и вещать, изрекать, вместо того чтобы говорить, да, именно только говорить нашим обыкновенным, общим, чудесным, в тысячу раз более выразительным языком?»

Ритмы ее стихов точны и музыкальны, рифмы изобретательны - и  естественны. Разговорные интонации, если и встречаются, то очень органичны. Лексический арсенал богат, но не претенциозен. Словом, мастерство налицо. Но эти формальные особенности не главное.

Надежда Солнцева выстроила собственный мир, в котором жила уединенно и куда не пускала даже избранных. Это – в реальности. А в стихах она предстает исповедально искренней, доверчивой, может быть даже чуть наивной. При этом в них – интенсивная духовная жизнь, стремление осмыслить мир с его безумием и хаосом, определить свое место в нем.  В стихотворении о найденной в лесу записной книжке автор восклицает:

Не поднимай ее, оставь.

Никто не позвонит друг другу.

Немного сдвинулась по кругу

В ней зашифрованная явь.

Прощай же, книжка записная,

Теряй страницы, рвись, кружись!

Где ж ты, другая, запасная,

Еще не начатая жизнь?  

О чем это? Да о том, что «нет ничего более страшного для человека, чем другой человек, которому нет до него никакого дела» (Осип Мандельштам). Эти строки - о том, в каком  одиночестве существует поэт, и преодолеть его невозможно, да и не нужно…И о жизни, которая длится, привычная, монотонная, но – с ожиданием чего-то, что изменит ее, перевернет страницу.

Распахнуты радостно двери,

Предчувствие чуда с утра.

И буйные вспышки сирени

Из каждого плещут угла.

Паря над веревкой, рубашки

Взлетают почти к небесам…

И ужас, мгновенно объявший, -

Что я почему-то не там!

Что жизнь моя

Вдруг оборвалась

В том давнем и дальнем дворе…

Как будто прекрасная завязь,

Погибшая в ранней поре.

 

Жизнь, которую откровенно, не таясь, любит поэт, - это не бездумное ликование, не бодряческие восклицания вроде «я люблю тебя, жизнь, и надеюсь, что это взаимно». Ее жизнь – в постижении переменчивых настроений природы, в изумленном взгляде вослед неумолимо утекающему времени.

Природе русской не к лицу рыданья.

Она иначе выразит страданье.

Поникли ветви. Дождь. Чуть брезжит свет.

И кажется, такое состоянье

Еще продлится миллионы лет.

Замкнувшись в глубине своих обид,

Они приобретут несчастный вид,

Нечаянно-прелестный и небрежный.

Но перемены все же неизбежны.

Возропщет лес. Взметется ветер прежний.

И кто-нибудь калитку отворит.

А что болело – больше не болит.

Философичность, элегическое настроение пронизывают все почти стихотворения Надежды Солнцевой. И при этом – мечты о счастье, выраженные светло и искренне, но - с пониманием его эфемерности, недостижимости. Ну примерно как у Толстого: «Счастья нет, есть лишь его зарницы».

Его нужно много, как солнца,

Как влажных следов у колодца.

Как дикой травы у вокзала,

Проросшей сквозь рельсы и шпалы.

…Пусть жизни не хватит для счастья –

оно не должно прекращаться!

И в стихотворении «Юность»:

Так слепо пребывали мы в укрытье

Своих надежд, понятных нам одним.

Но к нам навстречу двинулись событья,

Пока мы только собирались к ним,

Пока томились мы ненастоящей,

Придуманной тревогой бытия.

…А из земли, от бренности кричащей,

восстало счастье, чтоб убить тебя.

И еще одна тема, можно сказать, сквозная в стихах Надежды Солнцевой. Это птицы. С птицей сравнивает она улыбку, которая рвется за окна. Вдруг возникает соловей, прижившийся между строк. Или «птица синяя», летящая навстречу прохожему, чуть задевая его крылом. Это осень, когда птицы разлетаются так же, как разбредаются мысли и чувства. Птицам можно написать о долгой зиме, когда «подо льдом словно рыбы наши чувства живут», но весна вступает в свои права, и тогда:

Я пришла очень рано,

Я на почте одна.

Птицам шлю телеграмму:

«Вылетайте. Весна».

Впрочем, птицы Надежды Солнцевой – не просто пернатые, а символ, образ свободного существа. Стать птицей – значит, оторваться от земли, от обыденности, воспарить. «Меня принимают в птицы» - так озаглавлено стихотворение, характерное некоторой декларативностью.

Просто, без репетиций –

Видно, пора пришла –

Меня принимают в птицы,

Выдали два крыла.

Но там, где «принимают в птицы», оказывается,  нужно не летать по небу, а зубрить учебник, постигать птичью жизнь! Сидеть, как куры, никуда не спешить. Нет,  все-таки лучше устремиться ввысь, в полет! Вспомним  Двойную Звезду из  гриновского романа «Блистающий мир». Непонятливым – как это человек летает? – писатель объяснял: это полет мечты.

Однако человек все-таки способен подниматься ввысь без крыльев и винтов. Ведь летаем же мы во сне!  

Мне прописали ненастье,

Прикосновенье руки,

Чайную ложку несчастья,

Четверть таблетки тоски.

Солнце режим нарушает.

Стало все раньше светать.

Доктор уже разрешает

Мне понемногу летать.

*   *   *

Надежда Солнцева дебютировала рано и успешно. Ее первые опыты одобрили патриарх нашей литературы Корней Чуковский и взыскательный критик журнала «Юность» Станислав Рассадин. Публикации следовали одна за другой, юную поэтессу заваливали письмами восторженные почитатели, приглашали на поэтические вечера, стремясь вовлечь в комсомольско-литературную тусовку.  Впрочем, скоро наступила тишина. Может быть, причиной была дружба с Леонидом Губановым и участие в скандальном Самом Молодом Обществе Гениев (в котором, впрочем, она скорее присутствовала номинально), вызовы в КГБ? Так или иначе, сборник «Дерево-дождь»,  ставший библиографической редкостью, вышел только в 1991 году мизерным по тем временам тиражом в 6 тысяч. А зеленоградские антологии «Дыхание земли» и «Форма огня» и вовсе никому, кроме их участников, не известны.

…Много ли найдется сегодня стихотворцев, чья поэтическая речь была бы столь интеллектуально наполненна, богата смыслами – и простыми и изысканными образами?  А у Надежды Солнцевой все соразмерно, гармонично, и при этом - ни свойственной «женской» поэзии избыточной чувствительности или любованья собственными переживаниями.

Как всегда, угомонились поздно.

Только на рассвете спать легли.

А в глазах еще стояли звезды,

Все исчезнуть с неба не могли.

Кто-то кашлял и гремел ключами,

Отпирая двери в теплый сон.

Осторожно звезды выключая,

Утро выходило на балкон.

И когда, как лодка от причала,

В сон от стенки поплыла кровать,

Городское утро начинало

Бегать, петь, кричать и торговать.

Вмешивалась в шум непостижимый

Лишь тревога, смутная, как дым:

Чьи-то лодки проплывают мимо,

Только мы на якоре стоим.

Жизни общей сильное теченье

Словно огибало нас с тобой.

И чуть-чуть позвякивали звенья

Той цепи, что все зовут судьбой...

Такие пронзительные при внешней сдержанности строки!

Стихов Надежды Солнцевой не сыскать в Интернете. В воспоминаниях о СМОГе на первые роли выдвинулись, не упоминая о трех соратницах – Надежде Солнцевой, Юлии Вишневской, Татьяне Ребровой, - «мэтры» Алейников с Кублановским. Выдержав искус славы в юности, Надежда Солнцева осталась наедине со своим даром, подлинным, глубоким, не нуждаясь в похвалах и поклонении.   Впрочем, так и должно быть с поэтом, не примыкавшим ни к какой стае, оберегавшим свое инакомыслие.

А все-таки хочется верить: рукописи не горят! И истинно поэтическое слово пробьется сквозь глухую толщу лет. Стихи Надежды Солнцевой, верю, найдут своего читателя…

 

Март  2012

(Опубликовано в альманахе «Эолова арфа», вып.5 в 2012 году)