ОРФЕЙ ИЗ ПОДМОСКОВЬЯ
Многие из моего поколения прошли через увлечение (у кого-то
оно осталось навсегда) бардовской
песней. Вспомните это трепетное ощущение молодости: простенькие гитарные
аккорды, примитивные рифмы, немудрящие строчки,
которые и стихами не всегда назовешь, голоса,
не обязательно обладающие вокальным мастерством. Словом, поделки
дилетантов? Не совсем, была ведь, однако, во всем этом магия: полночные
электрички, костерок и дружеский круг, внемлющий
песне, - словно глоток озона в удушливом официозе развитого социализма...
Путали, а то и не знали вовсе, авторов-исполнителей; где там
Кукин, где Клячкин, где Визбор, где Матвеева или Якушева? Не важно! Со временем барды в
сознании слушателей персонифицировались, качество магнитофонной записи
стало получше, да и среди певцов резко выделились Окуджава, Галич, Высоцкий...
Историю пришпоривали события, а то и катаклизмы, всем
памятные, и как-то само собой стало не до гитар, бардов и песенок. К тому же
концертные площадки и эфир заполонили разного сорта эстрадники - теперь их
именовали звездами. Хотя применительно к Газманову или Киркорову странно слышать
слово «звезда», все-таки существительное-то
женского рода!
Однако авторская песня, перекочевав в маленькие залы клубов и
кафе, продолжала жить, появились даже новые имена...
* * *
В 1995 году в московской библиотеке имени Фурманова отмечали
30-летие возникновения Самого Молодого Общества Гениев, скандально известного
СМОГа, участникам которого власти изрядно попортили жизнь. Тут я услышал
незнакомого мне исполнителя, положившего на музыку собственного сочинения стихи
Леонида Губанова, «самого молодого гения», любимца богемной Москвы 60-х. Стихи
эти, мне казалось, никак не годились для
песенного исполнения. Однако автор – а это был Виктор Попов – совершил чудо!
Сумел найти нужные гармонии, мелодический рисунок, а главное, голосом и
интонацией настолько верно передал пульсирующий нерв губановского стиха, что я
поверил в него сразу.
Я беру кривоногое лето-коня,
Как горбушку беру, только кончится
вздох,
Белый пруд твоих рук очень хочет
меня,
Ну а вечер и Бог, ну а вечер и Бог?
А вот «Марту» Виктор исполнял совершенно по-другому – без
надрывных интонаций «Серого коня», лирично, чуть вибрируя голосом.
Отыграли злые зимы, крышка, мат!
Наступай, невыразимый, шалый март.
За душою – ни наследства, ни кола.
Я как Новгород в одних колоколах...
Марта, девочка затопленной Руси,
Не бросай меня, открой меня, спаси!
Я как Новгород, крестами теребя,
Буду зовом, буду звоном для тебя...
Замечу, что это «вибрато», делавшее исполнительскую манеру
Попова очень своеобразной, вызвало нарекания профессионалов, и он позднее
практически избавился от него.
Мы не то чтобы дружески сошлись, но стали перезваниваться,
встречаться на концертах Виктора, я сделал целую, как теперь выражаются,
фотосессию – серию его портретов, некоторые из которых пригодились для
оформления аудиокассет.
Я испытывал бесконечную благодарность за то, что Виктор, не
утомляя слушателей своими стихами, избрал иной путь, куда более трудный. Тексты
песен (или романсов, или баллад) он брал у лучших наших поэтов. Сказать правду,
я не сразу принял его новые циклы. Понадобилось время, чтобы оценить
произведения на стихи Пушкина, Лермонтова, Маяковского, поэтов Серебряного века
- Блока, Ахматовой, Мандельштама, Гумилева, Цветаевой, наших современников –
Бродского, Чичибабина, Левитанского...
Из беседы с Виктором Поповым
(Москва, музей-театр «Булгаковский
дом», 24 февраля 2012)
- У тебя встречаются очень интересные гармонии. Ты изучал
теорию музыки, композицию?
- К сожалению, нет. Было желание играть на гитаре и петь. В
юности играл даже на каких-то танцах, во дворах пел. А лет в 14 пришел в
подмосковном Щелкове в театр юного
зрителя - и мне понравилась атмосфера. Театр – искусство синтетическое, и если
чувство музыки у человека есть, то в театре оно тоже пригодится. Ставились
поэтические спектакли, были режиссеры, любившие поэзию. В те времена вообще
были распространены литературно-музыкальные композиции. Я, конечно, не застал
шестидесятников, когда особенно гремело СЛОВО, застал уже отголоски. Попытался
поступить в театральный вуз – ничего не получилось. И отправился в армию, - два
года оказались бездарно потерянными.
Жить в Медвежьих Озерах, где я вырос, было нельзя; у тех, кто
не вырвался оттуда, участь оказалась печальной, обычной для жителей наших
провинциальных городков и поселков. Поступил в Московский институт культуры в
Левобережной на дневное отделение, правда, скоро перевелся на заочное.
Театр был для меня спасением: именно там узнал, что такое
авторская песня. Поначалу однако ничего не понял и не принял. Зато у меня
появилось чувство слова, ощущение сценического пространства, сценического
действия...
* * *
Анна Ахматова писала: «...люди с улицы приходят и жалуются,
что их измучила Поэма. И мне приходит в голову, что мне ее действительно кто-то
продиктовал, причем приберег лучшие строфы под конец. Особенно меня убеждает в
этом та демонская легкость, с которой я писала Поэму: редчайшие рифмы просто
висели на кончике карандаша, сложнейшие повороты сами выступали на бумаге».
Ахматовский шедевр, создававшийся на протяжении четверти
века, по-видимому, не давал покоя и Виктору Попову. Сколько времени
продолжалась работа над композицией «Поэма без героя», полагаю, не столь важно.
Во всяком случае, впервые запись появилась на диске «Любви старинные туманы»,
вышедшем в 1996 году.
Принявшись анализировать композицию, обнаружил кое-что
любопытное.
У Попова «Поэма без героя» начинается двумя четверостишиями
из «Ночного посещения», написанного в 1963 году. Плавное гитарное (очень
удачный аккомпанемент) moderato словно служит введением в тему. И
затем возникают стихи первой главы Поэмы «Я зажгла заветные свечи...». Автор
достаточно вольно – но бережно и со смыслом – меняет местами строфы, более
того, он позволяет себе заменить и некоторые слова! Не будем гадать, как бы
отнеслась к такому вторжению в Поэму Анна Андреевна. Меня, признаюсь,
«произвол» Виктора Попова не шокировал. Более того, мне подумалось, что работая
с текстом, угадывая, где требуется
перейти из минора в мажор и как этот переход соотнести с содержанием, автор
нашел верные композиционные и мелодические решения. По сути, он по-режиссерски
использовал метод монтажа. А чтобы сбавить драматическое напряжение ахматовских
строф, завершает Поэму теми же строчками «Ночного посещения» - «Не на
листопадовом асфальте...»
Бог с нею, с точностью воспроизведения текста, в конце
концов, мы не педанты от литературоведения. Ахматова замечала, что ей советуют
сделать Поэму более понятной. Она воздержалась от этого. Не сделал произведение
более понятным и Виктор Попов. Напротив, подчинившись величию ахматовского
замысла, автор средствами музыки выразил тайну, что волнует нас и приковывает в
Поэме.
Из беседы с Виктором Поповым
- Авторскую песню можно весьма условно разделить на две
категории (на самом деле, градаций больше): поэтическую и туристскую. Авторскую
песню отовсюду изгоняли, и она ушла в леса, это и есть та ее часть, которую
назовем туристской. Поэтическая ее сторона бывает сильнее или слабее. Я же
тянулся к тем песням, где доминировало поэтическое начало. Что мне больше всего
нравится в стихах? Притчевая основа. У Высоцкого я перенял любовь к балладам,
экспрессию. Оценил лирику Окуджавы, стал покупать его пластинки. Мне нравятся
разные поэты. Вернее будет сказать, что я люблю отдельные стихотворения разных
поэтов, нежели кого-то одного целиком. Вот так у меня нашли свое место
совершенно противоположные Леонид Губанов и Иосиф Бродский (чье позднее
творчество мне не близко). Так уживаются в моих альбомах Ахматова и Цветаева...
Что касается музыки, то в авторской песне понятие
«композитор» - нонсенс. Автор музыки – еще куда ни шло. Точнее – мелодист.
Кое-кто сейчас, блестяще владея гитарой, отводит ей такое место, что убери
гитару – и спеть песню практически невозможно. А другой может исполнить свое
сочинение вовсе без гитары; скажем, у Лены Фроловой есть такие песни с ярко
выраженным мелодизмом. Большое влияние на меня оказали барды-мелодисты, в
первую очередь, Александр Суханов, обладавший к тому же юмором, талантом стилизации
разных эпох. Конечно, я не прошел мимо песен Виктора Берковского и Сергея
Никитина. Мощным оказалось воздействие Александра Градского.
- Как ты овладевал искусством вокала?
- С этим у меня было плохо. Голос какой-то был, но когда
послушал свои записи, обнаружил, что пою-то фальшиво, не всегда попадаю в ноты!
Меня заприметила Елена Антоновна Камбурова, года полтора работал в ее Театре
музыки и поэзии, занимался вокалом. Эти занятия многое мне дали.
* * *
Среди множества превосходных стихотворений Бориса Чичибабина
(1923-1994) Виктор Попов выбрал, на мой взгляд,
лучшее любовное, полное горечи и
безысходной тоски.
В январе на улицах вода,
Темень с чадом.
Не увижу больше никогда
Тебя рядом.
У меня из горла не слова –
Боли комья.
В жизни так еще не тосковал
Ни по ком я.
...В январе не отыскать следов,,
Сны холонут.
Отпусти меня, моя любовь,
Камнем в омут.
Сдержанно и прозрачно вступает гитара, аккорды ее задают
драматическую тональность. Интонации певца абсолютно точно соответствуют
пронзительности слов. Экспрессия нарастает,
но при этом - никакой аффектации, даже когда автор исполняет второй
куплет, смысловую доминанту композиции. Аккомпанемент гитары не мешает
крепнущему голосу певца. А в pianо последнего четверостишия появляется даже легкая хрипотца, доверительная - или исповедальная. Так тихо и
интимно обращаются к любимой, когда ничего уже нельзя исправить, когда жизнь или
смерть разлучила двоих и можно
только молить о забвении. Стихи
органично вплетаются (врастают? Или, может быть, вырастают?) в мелодию; музыка,
вокал и инструментовка образуют нерасторжимое единство, крепчайший сплав.
Эмоциональный накал этой вещи потрясает. Можно бы потолковать
и о других, ярких и глубоких по мысли и чувству произведениях Виктора Попова.
Но, коль речь идет о музыке, то ее лучше слушать, нежели читать самые умные
рассуждения.
...Меня могут заподозрить в субъективности, в завышенности
оценок. Это не так. Разумеется, творчество Виктора Попова разнообразно и уже в
силу этого неровно. Есть вещи, которые трогают меньше и не особо впечатляют.
Это касается и выбора стихов, и музыки. Но, в конце концов, у каждого из нас
есть некий вкус или, вернее, собственные предпочтения.
Нынче, когда и прозой-то многие изъясняются с трудом, стихи
стали редким духовным лакомством, и потому особенно поражает и радует
способность автора проникаться самым духом и сутью поэтического произведения,
будь то Лермонтов, Маяковский, Цветаева
или Бродский. Склоняю голову перед Виктором Поповым – за то,
что он, выражаясь высоким штилем, несет слушателю высочайшие образцы русской
поэзии, в обстановке нравственного и эстетического оскудения воспитывает вкус к
прекрасному и вечному...
Москва, апрель-июль 2012
Тех, кто пожелает познакомиться с творчеством Виктора Попова,
приглашаю на его персональный сайт по адресу: www.viktorpopov.ru